– Ясно, Юрий Иванович, – ответила Снежана. – Но больных-то посмотреть бы надо.
– Пусть шеф еще пяток минут подумает о других мирах и… других телах. Видишь, думать ему хочется! А если мешать будешь со своей торопыгостью, то он, шеф-то, может опять в костер головой засунуться, чтобы от твоей занудливости спастись. Понятно?!
– Понятно, Юрий Иванович. Жду.
Я посмотрел на Снежану. Я очень высоко ценил эту женщину, ценил не только за энергичность и толковость, и, прежде всего, за то, что она была безгранично доброй и, даже говоря про занудство пациентов, произносила это ласково и уютно.
Мысли уже не шли. Татьяна демонстративно надела на мою голову хирургический чепчик. Я пошел смотреть больных.
Во время осмотра больных я говорил степенно и важно, как подобает профессору. Но вскоре корчить из себя важную персону мне надоело… не корчилось что-то. Я начал было говорить с консультируемыми пациентами по душам, но уже следующий больной, то ли из Азербайджана, то ли из Узбекистана, выслушав мою тираду о роли душевного стремления пациента в излечении от слепоты, тут же предложил мне 1000 долларов за увеличение его зрения на 50 % и 2000 долларов, если я подниму его зрение до 100 %.
– О, как приземлены люди! – думал я в тот момент. – Они, люди, склонны все измерять в деньгах, только в этих проклятых деньгах. А где же душевный порыв хирурга, а где же душевное рвение пациента прозреть?! Где?! Где?! А может быть… может быть… в других мирах нет денег и все измеряется в «душевных порывах»… или в чем-то другом?
Закончив консультации, я возвратился в комнату, где горел камин. Я опять подсел к огню. Что-то тянуло меня к нему – огонь, наверное, тянул, который я уже давно считаю Горящим Временем!
– Время сжигает Плохое, – промелькнула мысль.
Э. М.: Этот постулат, что Время сжигает плохое, твердо вошел в мое сознание. Я даже боюсь, когда мне хорошо, а когда мне плохо, я жду, когда Время сожжет плохое. Я очень верю в этот постулат. Он облегчает жизнь.
Оксана Вакула
Открылась дверь, и вошла еще одна, моя четвертая секретарь-референт Оксана Вакула.
– Оксана! Не задавай шефу вопросов, дай ему погрустить у камина, – тут же среагировал Юрий Иванович. – Ты, как я замечаю, часто грустишь, когда делать нечего, а шефу тоже может погрустить хочется. Любой человек должен иметь свободу грусти.
– Хорошо, Юрий Иванович, хорошо, – тут же согласилась Оксана Вакула.
Э. М.: В нашем глазном центре есть отдел психокоррекции зрения, в котором наши психологи учат пациентов прозревать. И одним из серьезных моментов является то, что пациентов учат не пессимистически тосковать, а оптимистично погрустить по поводу своей доли. Ведь грусть – это настрой на борьбу.
– Сядь и тоже погрусти.
– Как скажете, Юрий Иванович.
Наступила тишина. Хирургическая бригада: Андрей Князев, Инна, Оксана Савельева и Света – попрощались со всеми и ушли. Анис Хатыпович тоже ушел.
– Хочу я сказать одну вещь, – прервал тишину Юрий Иванович. – Шеф, он, как видишь, грустит. А ты, Оксанка, со своим незаданным вопросом на его нервы давишь, как немой укор сидишь. Задавай вопрос-то, чтобы я потом шефу очень важные вещи сказал!
Оксана Вакула
– У меня, Эрнст Рифгатович, два вопроса. – Оксана покосилась на Юрия Ивановича. – Я принесла на утверждение макеты посуды для больных – тарелок, чашек, супниц, салатниц и всего прочего с нашей фирменной надписью «Аллоплант», чтобы заказать их на фарфоровой фабрике. Причем мы с сестрой-хозяйкой Ларисой Матвеевной решили, что надо заказывать 300 тарелок на 100 больных – все равно их из-за фирменной надписи на память о нашем Центре на сувениры разберут.
– Не ко времени, – декларативно заявил Юрий Иванович.
– Ну, Юрий Иванович, – взмолилась Оксана, – посуда – это тоже серьезно! Это ведь культура!
– Ну давай. Только короче! – разрешил Юрий Иванович.
Мы рассмотрели все варианты посуды, что-то утвердили, что-то нет, после чего Оксана задала мне второй вопрос:
– Тут один молодой журналист звонил. Он хотел бы написать статью в центральную газету, в связи с чем хотел бы взять у вас, Эрнст Рифгатович, интервью как у исследователя загадок древности. Он был по турпутевке в Египте и очень удивился тому, что там на всех монументах древности изображены люди с головами животных, птиц и пресмыкающихся.
– Ну, Оксана! – взмолился я. – Ну что я сейчас могу сказать ему о людях с головами животных и птиц? Да, я не раз был в Египте, и этот вопрос меня тоже чрезвычайно интересует, но я пока не готов на него ответить. Откажи, короче, ему.
– Шеф! Как ты знаешь, я тоже не раз бывал в Египеде… ой… в Египте, – вмешался в разговор Юрий Иванович. – И скажу тебе честно, шеф, что люди с головами всяких там тварей на меня впечатление произвели большее, чем даже пирамиды. Магическое впечатление произвели они на меня, эти… м-м… твареголовые люди. Я даже, шеф, начал думать о том, какую бы голову на себя примерить.
– И какую бы…?
– Лично мне больше всего понравилась голова… – Юрий Иванович задумался, – птицы этой… с клювом…
– Сокола что ли? – спросила Оксана.
– Да нет, – отмахнулся Юрий Иванович, – другой птицы… как там ее… А-а, вспомнил – чибиса!
– Какого такого чибиса?! – вытаращила глаза Оксана.
– Чибиса, – неуверенно кивнул Юрий Иванович.
– Ибиса, наверное?! – воскликнула Оксана.
– Ну, – засмущался Юрий Иванович, – какая разница – чибис или ибис.
Все громко захохотали, а потом кто-то вспомнил старую песню про чибиса, которую все стали петь хором:
Я посмотрел на смеющуюся Оксану. Эта украинская женщина имела одну душевную особенность, которую можно назвать благородной покорностью.
Благородная покорность
Я, наблюдая за ней в течение нескольких лет, даже стал анализировать это невесть откуда появившееся понятие и пришел к выводу, что покорность, обычно присущая мусульманским женщинам, превращается в действенную силу, если приобретает благородный оттенок. Например, когда муж говорит важно «Та-та-та-та-та!», то покорные женщины склонны отвечать с дрожью в голосе «Да-да-да-да-да». И только некоторые женщины умеют достойно сказать лишь один раз «Да», покорно потупив при этом взгляд. В этот момент тебе, произнесшему тираду «Та-та-та-та-та!», очень хочется почему-то добавить к этому еще и слово «пожалуйста»… акцентируясь на последнем слове.
Но тебе (произнесшему «Та-та-та-та-та-та!») даже и невдомек, что благородная покорность есть сила, мощная душевная сила, которая способна мобилизовать какой-то неведомый пласт энергий, лежащий под толстенным пластом энергий, называемых «Власть», но который может противодействовать Власти, а вернее может… облагородить ее, Власть, погасив в ней визжащие или оголтелые нотки, которые, наверное, и приводят к тому состоянию властьимущего, когда появляются «отцы всех времен и народов», «любимые фюреры», «солнце нации» и тому подобные. И, наверное, можно сказать, что возможно и не появились бы «отцы», «любимые фюреры» и «солнца», если бы на их пути встретились женщины с благородной покорностью, которые бы одним движением брови могли бы потушить растущее в тебе властолюбие и призвать к тому, что ты и другим людям будешь говорить слово «пожалуйста».